Сестра-подпольница.
Д.М.Балашов
Жили мужик и жонка. И детей у них много-много было. А она опять сразу двоих принесла. А мужику уже детей не нать — кормить нечем. Да еще девки. А он девок не любил. Вот она и говорит мужику своему:
- Поди, мужик, у меня ребенка брать.
А сама тихо и спроговорила:
- Хоть бы одну-то подпольник взял. И только сказала, глядь — одной девки нет нигде, как не бывало! Ну, ладно, она и мужику ничего не сказала.
Прошло лет много. Девка ета выросла. Уже лет семнадцати стала. Вот праздник там пришел, отец с маткой поехали в соседню деревню. Ну, там, может, двадцать-тридцать верст, либо, может, пятьдесят, — неизвестно. А девка ета сидит у окна в избы, в пяльцах шьет. Шьет она, шьет, как тут подполье открылось в подпечи (из-под русской печи), и девка друга оттуда вышла.
- Здравствуй, — говорит, — девица, слушай, што я тебе скажу. Принесла нас с тобой матка в один день, мы с тобою сестры-однобрюшницы. Побоялась мать мужика своего, што деток много, а тут враз двое, да еще девки. Позвала мужика к себе, а сама говорит, што хошь бы одну подпольник взял. Ну вот, ты и выросла на белом свете у отца-матери, а я у подпольника. Да недолго уж жить мне в етом подпольи, сегодня взамуж похожу, уйду в друго подполье. Ты, сестра, погляди на свадьбу мою. Открой подполье вечером и гляди. Свадьбу ту и увидишь. Не бойся, тебя не тронут, нищо тебе не сделают. Только дальше чем за пояс не затягивайся и гляди до двенадцати часов. Как зайдет за полночь, так тогды не гляди. А утром поди спустись в подполье, увидишь там ящичок, там полушалок, фартук возьмешь, — гостинец тебе.
Сказала — и как нет девки, пропала. Ну, ладно. Сестра та дождалась вечера. Сделала все, как та сестра велела. Открыла подполье, стала глядеть. Сперва темно ей показалось, а потом как загорит, загорит, загорит свет! И люди-то идуть, едуть! Полна изба. И невссту-ту ведуть. Мужик такой с ей видной — жених. Свадьбу играют. Глядела, глядела та сестра. А тогды стало двенадцать часов, так все снова темно стало. Ничего не стало. Сестра-то закрыла подполье и ну реветь, ну плакать. А утром говорит брату-ту (был у ей еще меньшой брателко, годков пяти):
- Спустимся в подполье, там мне чего-то поглядеть нать.
Ну, спустились они. Все так и есть, как та девка сказала. Открыла сестра ящичок, взяла фартук, полушалок хорошие. Ну, ладно, отец с матерью воротились с гостей.
- Чего, — спрашивают, — дочка, плачешь? А брателко меньшой говорит:
- А не знаю, чего ревет и ревет, уж два дня. Все заливается.
Нагрела девка-то самовар, подала отцу-матери кушать и говорит:
- А послушайте, чего я скажу вам. Простись, матушка, у отца, поклонися ему в ноги, проси, щоб простил.
А матка и говорит:
- Я вины перед им не имею.
- Нет, — говорит дочка, — имеешь. Когда принесла меня, сколько было девок? Одна либо две?
И тут рассказала все, што показалась ей сестра и што говорила, как свадьба у ей была. Полушалок, фартук показала. Ну, тут жонка-та и повинилась перед мужиком, поклонилась ему в ноги. А втора та сестра боле не показалась. Вот и быль вся.
_________________ Лей в бокалы вино, созывай в дом гостей, только я никогда не войду в твою дверь...
|