Русалка-пропажа, потеря от рода, кричала за лесом, скликая невзгоду.
Там кто-то шепнул два полуночных слова - и племя ушло от огня родового. Взметнулись, как клочья тумана и пыли - и жизнь человеческую позабыли.
Сновали кругом бессловесные детки - как рыбы в реке, словно сойки на ветке. И угли костра догорали в ночи. Нет к прошлому тропки, кричи - не кричи.
Но в сумрачных дебрях укрытое знанье вернулось заветной волшбою и снами, холщовой рубахой, накинутой в стынь, проделками духов под смех берегинь.
И снова костер возметнулся до неба. Была приготовлена добрая треба. Накрыли столы на десятерых, позвали Марену, чтоб дождь приутих.
На ясной заре единения с родом потомки Даждьбога прошлись хороводом. И пищу, и жатву благословили, и древо сухое венчали Яриле. И яростно звякнула в игрищах медь. Так было. Так стало. Да будет и впредь!
|